1.

Роль моего рабочего места планете этой дана заслужено -
у каждого есть такая, самая унылая в его планетарной дюжине.
Тут голубая вода, и белопесочные пляжи,
солнце вечно, ну и я понимаю, оказался б если в таком антураже
мой пра- примерно в двадцатой степени дед, назвал бы раем
это посредственное тело космическое. И я полагаю,
если б он посетил мою планету домашнюю, то его древний слабый разум
спёкся бы резко, ведь с каждым шагом чувствуешь там интеллектуальный и простой оргазм.
Хотя этого прадеда нахожу интересным –
Он на Земле из Пекина до Лиссабона под девизом «Диктатура Прогресса!»
нёс обновление цивилизации, и с их армией
города покарённые приобщались к мечте единственно оправданной.
Посыл её прост: за что-либо браться нужно с фундаментальной мыслью -
всё обязано качественно улучшаться, чтоб больше не висло
от всякого мракобесия развитие людского общества,
а всё, что не приносило пользу, само скатывалось в разряд убожества.
И с победой моего пра- в двадцатой степени деда всё пошло правильно:
тихо отсохла мутная сфера эмоционального,
которая забирала до ста процентов дневного ресурса энергии.
Так область чувств неопределённостью своей всех делала нервными,
а ощущение прогресса потушило эмоций вулкан,
но это упрощённое сравнение, пример любимых в то время метафор, проще - обман.
А я просто к ним привыкаю, языком пробую искусства туман,
готовлюсь – мне скоро падать в этот интуитивный дурман.

ПРИПЕВ:

Ждёт меня она, только лишь одна, тёплая моя, безвозвратная
деградация. Жить и верить буду я без рационального объяснения.


2.

Для тренировки, пожалуй, здесь снова мысли свои попущу до метафор,
сказав, что поход дедовской армии, словно дефибриллятор,
который, током ударив, заставлял ненадёжный органический насос
снова гонять по телу неприятно тёплую кровь (ей тогда там всерьёз
пользовались, как питательной жижей, подобно животным).
Ну в общем был нужен удар по городам самым важным и не самым мёртвым;
и сто сорок шесть процентов, что до двадцать второго века
не дотянули б общежитья людей, не будь того оккупационного рейда.
Ну от шока и по эмоциональной привычке мир двадцать лет поплакал,
а смирившись с новым порядком, включился разум и придумал реактор,
энергию качающий безгранично,
от ядра Земли, то был начальный этап развития человечества. А дальше оно неприлично
быстро научилось из солнца брать энергии такие порции,
что хватало людей швырять к другим звёздам и пользоваться уже новыми солнцами.
И я, как раб на галере, в рабочем антигравитационном шезлонге
пахал на эту идею, но она умерла и, видимо, пустотой вдруг защемило в мошонке.





3.

За что теперь я тружусь и гну хребет много лет полулёжа,
ведь лёжа работу мою выполнять неудобно, почти невозможно.
Перед собой в воздухе пальцем водить на экране из газа,
дистанционно корректировать, чтоб расстояние держать безопасным
от чёрных дыр до приписанной мне галактики.
Раньше хранил траекторию искусственный ум, но профсоюз настоял, чтоб наши пальчики
хоть чем-то заняты были. Но от свалившейся сегодня хандры
не спасёт и установленный на рабочую схему интерфейс в виде старинной игры.
Всё обессмыслено информацией, полученной по долгу службы:
подтвердилось, что расстояние космических тел друг от друга всё глубже,
что скорость отдаления не гасится, а в геометрической, сучара, растёт.
И ясно сразу, что во вселенной на сто миллиардный год
не станет мест, куда доходит от солнц питательный свет,
Зачем трудиться, зная об этом? Зачем теперь каждому по двенадцать планет?
Тут же нарисовался чуть пиксельный - простительна эта помеха,
ведь из другой туманности ко мне обращался коллега
по вербальному обмену мыслями, таких в древности звали «друг» и говорит: «Чуи,
не делай этого...» Значит, он уже тоже знал всё и почуял,
что я не намерен терпеть и воспользуюсь запрещённым ресурсом
и страшной силой притяжения чёрной дыры разгонюсь, чтоб лечь курсом
противоположным разлетанию миров.
В прошлое себя выстрелю - это упадничество, зато не во тьме сгину, а среди людей,
хотя, конечно, таких тупаков.



ПРИПЕВ:

Ждёт меня она, только лишь одна, тёплая моя, безвозвратная
деградация. Жить и верить буду я без рационального объяснения.