Плакала жена, он больше не нападал сзади
и голосом нутра не шептал: «курва», схватив её пряди,
и взглядом бесовским больше на неё не глядел,
и молоко за вредность носить перестал, как покинул отдел
дегустации запрещённых веществ. Теперь за три секунды
отстреляется и быстрей на кухню – изучать по работе талмуды.
На новой службе, в отряде мониторинга культуры,
Задание сложное – анализ поступка загадочной фигуры;
на выставке художника, под центральным его творением
с названием «божественный кал», объект произвёл опорожнение.
Потерпевший художник, поиграв желваками, остыл
и даже в действах вандала таки разглядел мощнейший посыл.
Да и сам «фигура» ныл в кабинете майора под лампой,
называя поступок свой простейшим самовыражения актом,
в котором лишнее отметается и остаётся суть.
Дома майор отмазался от секса усталостью, а самому не уснуть;
пошёл в тубзик представлять, тужась, что творит подобно Гойе…
Ему звонят: «Расслабься, вот тебе попроще дело, Паранойя.
Полотно дорогое художник держит у себя в номере.
Постереги их. Эта картина должна скоро в Ганновере
представить нашу страну. Пусть видят буржуйские увальни,
что пятна и кляксы у нас на должном прорисованы уровне».
«Так точно». Майор решил: «Завтра – последняя битва».
Поцеловал в лоб жену и пошёл зашивать в подкладку палитру.
Пространство в номере том делили
порядок в обстановке и хаос из пятен и клякс на картине.
Майор их разглядывал. «Какой-то он смурной, –
подумал художник. – Надеюсь этот-то не станет срать на холст мой».
Сотрудник же, призванный беречь искусство,
связал автора и положил, чтобы не было скучно,
аж трёхместную марку тому на язык,
заткнув кляпом рот не зря: когда кислота ударила, слёзы и визг
начались. А как же не начаться, ведь тут гость незваный
исправлял уже шедевр так, что пятна ушли на план задний,
став лишь шершавостью руин улицы в пустыне,
по которой спокойно к горизонту верблюды шли в перспективе.
Охранник-майор, с кистью нападая на холст,
утробно пел: «курва»… Из-за двери началось: «Проход
блокирован. Паранойя, что с тобой? Выходи, руки за голову!»
Сняв ремень с лица художника, намотал концы на кулаки и в коридорову
тесноту вклинился майор, в кучу тел, несколько подсёк,
прежде чем мордой вниз оказался. Заскрипел на зубах песок.
Услышав его прощальный рык, художник заорал: «Первоклассницы
лучше рисуют! Да развяжите же – пустыня с картины на меня надвигается!»
Припев:
Самые независимые медэксперты устыдят:
«Нет в безумии лирического элемента.
Просто ослабленный усталостью разум где-то
в анналах социума подцепил кристаллизацию бреда».
